За 10 месяцев 2025 года по Транскаспийскому международному транспортному маршруту из Китая транзитом через Казахстан отправили 292 контейнерных поезда, сообщил фонд «Самрук-Казына».
Это на 31 контейнерный поезд или на 12% больше, чем годом ранее.
В фонде отмечают, что после запуска казахстанско-китайского терминала в сухом порту Сианя в 2024 году объемы контейнерного транзита из Китая по ТМТМ выросли в 33 раза.
Министр внутренней безопасности США Кристи Ноэм сообщила, что администрация президента Дональда Трампа намерена расширить действие запрета на въезд граждан более 30 стран. Об этом она заявила в интервью программе The Ingraham Angle на Fox News в четверг.
Ранее, в июне, Трамп подписал указ, запрещающий въезд гражданам 12 стран и ограничивающий въезд жителей еще семи государств. По словам президента, эти меры необходимы для защиты граждан. Запрет распространяется как на иммигрантов, так и на туристов, студентов и путешественников.
Ранее Reuters сообщал, что администрация Трампа рассматривает возможность введения запрета для граждан 36 дополнительных стран на основании внутренней телеграммы Госдепартамента США.
Расширение запрета рассматривается на фоне недавнего инцидента с участием гражданина Афганистана, который застрелил двух членов Национальной гвардии в Вашингтоне.
Источник: yenisafak
Офис Специального генерального инспектора США по восстановлению Афганистана (SIGAR) представил свой окончательный отчет по своему совокупному контролю программ и мероприятий по восстановлению Афганистана. Приводятся суммы финансирования, которые идентифицированы как потерянные из-за расточительства и злоупотреблений, а также оценки экономии расходов за счет аудита и расследований. Также содержатся заключительные мысли SIGAR о двадцатилетней работе, включая выводы, основанные на новых интервью с высокопоставленными чиновниками правительства США и экспертами по Афганистану.
Итоговые затраты — США выделили:
$144.7 млрд на реконструкцию 🇦🇫 Афганистана (2001–2021).
$763 млрд на военную операцию (вне контроля SIGAR).
После 2021 года еще $3,47 млрд на гуманитарную помощь.
При этом SIGAR фиксирует, что реконструкция превратилась в полномасштабное «nation-building», не соответствующее реальным условиям страны, крайне бедной, слабо институционализированной и находящейся в состоянии войны.
SIGAR приводит перечень системных причин провала реконструкции и государственного строительства:
— отсутствие связанной стратегии;
— нереалистичные сроки и ставки на «быстрое освоение средств»;
— строительство институтов, неподъемных для афганского бюджета и управленческой системы;
— слабый мониторинг;
— неправильное понимание социальных и политических реалий;
— игнорирование того, как война ломает любые реформы.
— системная коррупция, в т.ч. в секторе добычи полезных ископаемых.
В отдельный блок выводится несостоятельность афганского государства:
— Кабул не верил, что США уйдут, и не готовился к самостоятельной войне;
— исключение афганского правительства из переговоров США-«Талибан» подорвало легитимность режима;
— Ашраф Гани управлял узким кругом лоялистов, что дестабилизировало систему;
— хроническая централизация, коррупция, низкая легитимность власти.
Приводятся причины краха афганских силы безопасности:
— решение двух президентов США о выводе войск изменило весь контекст и стало точкой начала цепной реакции распада;
— афганский силовой блок 20 лет строился как зависимые от США структуры: логистика, авиация, разведка, снабжение – ничего из этого не могло функционировать автономно;
— США и Кабул создали силы, неспособную к самостоятельной войне.
Оцениваются масштабы потерь: оставленное вооружение и инфраструктура. США передали Афганистану оборудования на $31,2 млрд, включая: 96 тыс. ед. автотехники; 427,300 ед. оружия; 162 самолета (из которых 131 были исправны на конец июля 2021). После падения республики: оставлено оборудование на $7,1 млрд, которое стало основой силовых структур «Талибана».
Финансовые результаты SIGAR: $4,6 млрд экономии и возвратов средств США; 171 уголовных приговора, 582 запрета на контракты, 141 временной запрет подрядчикам.
Международный контекст – отчет SIGAR подтверждает главную мысль двух последних десятилетий: провал миссии был не следствием ошибок 2021 года, он был встроен в саму архитектуру вмешательства.
Доклад подчеркивает, что США пытались построить модель государства, не соответствующую реальности Афганистана. Коррупция, зависимость институтов от внешнего финансирования, слабость армии и центр-периферийный разрыв были системными. В итоге кризис 2021 года стал последней стадией накопившихся противоречий.
@openworld_astana
На основе статьи South Asian Voices
Индия громко заявила о доктрине «Соседство прежде всего» (Neighborhood First) и политике «Действуй на Восток» (Act East), но региональная связанность вокруг нее развивается очень медленно.
Проблема не в отсутствии инфраструктуры, а в политике и безопасности.
Индия за последние годы сделала немало: от новых сухопутных портов и возрождения довоенных железнодорожных линий до цифровой интеграции и первой субрегиональной сделки по торговле электроэнергией. Однако эффект размывается, потому что каждая новая дорога проходит через «минное поле» политических коллизий региона.
Главные тормозящие факторы: кризисы и смены режимов. От блокады Непала до смены власти в Бангладеш – политические циклы быстро меняют правила игры.
Безопасность как фильтр. Индия по-прежнему воспринимает границу как объект контроля, а не как пространство экономического роста. Отсюда ставка на заборы, проверки, ограничения.
Пакистанский фактор. Замороженные отношения делают SAARC (Южноазиатская ассоциация регионального сотрудничества) фактически мертвым объединением. Региональная интеграция держится на «точечных» связках, а не на архитектуре.
Вдобавок Китай создает альтернативу. Пекин входит туда, где региональная политика нестабильна, и становится инвестором по умолчанию.
Автор South Asian Voices предлагает ключевые выводы, которые также важны и для Центральной Азии:
1) Не ждать «идеального политического момента». Континентальная связанность Южной Азии всегда будет политически турбулентной. Ждать отдыха на море бессмысленно.
2) Строить коридоры, а не проекты. Технически выверенные маршруты с заранее унифицированными процедурами дают устойчивость, даже если политический фон меняется.
3) Разгружать госфинансирование через партнерства. У Индии низкая эффективность использования собственных кредитных линий. Частный сектор заходит только там, где есть инструменты страхования рисков.
4) Недооцененным резервом является субрегиональная интеграция. Пограничные штаты и провинции хотят участвовать в трансграничной экономике, и именно они могут стать драйверами «малых» связей.
Какие выводы можно сделать для Центральной Азии? Прежде всего, связанность – это не геополитический лозунг, а долгие инженерные и логистические решения, а инфраструктура должна быть «устойчивой к политике». Успех же будет там, где есть коридоры и партнерство.
@openworld_astana
По мотивам The Central Asia-Caucasus Analyst
Если в начале 2000-х конкуренция великих держав в Центральной Азии вращалась вокруг углеводородов, то в сейчас ставка стала гораздо выше. На повестке — редкоземельные элементы (РЗЭ), без которых невозможны оборонные системы, электроника, «зеленая» энергетика и авиастроение.
Недавно Дональд Трамп пригласил лидеров ЦА в Вашингтон, встреча, прошедшая почти незаметно для широкой аудитории, но крайне показательна: 🇺🇸 ищут альтернативу 🇨🇳 после того, как Пекин ужесточил экспортные ограничения на критические минералы. На фоне зависимости Вашингтона от китайской переработки (почти 90%) ЦА превращается в потенциальный «узел» глобальной технологической конкуренции.
Тренд очевиден: страны региона одновременно наращивают проекты по добыче редких металлов и становятся объектом рыночного, логистического и политического соперничества. На этом фоне США пытаются зайти в игру через долгую политику «выстраивания цепочек», предлагая доступ к технологиям, инвестициям и коридорам, минуя Россию. Отсюда и поддержка Среднего коридора, и крупные сделки, вроде контракта Wabtec на $4,2 млрд.
Таким образом США, Китай и Россия находятся в новой архитектуре влияния.
Преимущество Китая – география, деньги и готовая переработка. Пекин не только ограничивает экспорт технологий, но и активно «входит» на месторождения. Экологические стандарты минимальны, но максимальная скорость.
Россия сдержана войной в Украине, но не готова сдавать позиции. Опирается на историческое влияние, логистику и совместные предприятия в урановом секторе Казахстана.
США идут через инвестиции, политический диалог и попытку предложить регионам «безопасный» путь диверсификации. Играют в долгую: доступ к РЗЭ критичен для американского ВПК.
Для Центральной Азии критические минералы являются шансом привлечь инвестиций, уменьшить зависимость от Китая, получить прямую политическую линию с Вашингтоном, а также встроиться в новые транзитные схемы Европы и США.
Риски:
— экологическое давление,
— конкуренция между внешними игроками на собственных территориях,
— инфраструктурная ограниченность,
— зависимость от китайской переработки (ее сложно заменить даже при большом желании Запада).
Именно поэтому странам Центральной Азии важно выстраивать многоуровневую связанность, не только транспортную, но и юридическую, техническую, энергетическую, чтобы не стать «полем боя», а превратиться в узловой хаб, который выбирают, а не используют.
@openworld_astana
Китайская компания Xinjiang Lihua намерена построить в Туркестанской области агропромышленного кластера с полным циклом производства — от выращивания хлопка до выпуска текстильной продукции, сообщило правительство Казахстана.
Комплекс общей площадью 60 тысяч гектаров планируют разместить на территории Отырарского района и города Арыси.
Запланировано строительство четырех заводов по переработке хлопка, двух заводов по производству систем капельного орошения и четырех текстильных фабрик.
Ожидаемый объем инвестиций — 200 млрд тенге (около $396 млн).
Предположительные сроки реализации проекта казахстанские власти не озвучили.
В Казахстане ежегодно производят до 75 тысяч тонн хлопкового волокна, из которых около 85% идет на экспорт.
Аппарат был создан компанией Fergani Uzay и доставлен на орбиту ракетой SpaceX Falcon 9. Он сможет перемещать спутники между орбитами и продлевать их срок службы. Начав работу на низкой орбите (около 500 км), он будет поднимать спутники компании на более высокие орбиты свыше 1000 км.
FGN-TUG-S01 станет первым аппаратом, на котором гибридный ракетный двигатель будет зажжен непосредственно на орбите. После выхода на рабочую орбиту будет выполнен первый запланированный запуск этого двигателя.
Этот маневр войдет в историю как первое орбитальное включение гибридного ракетного мотора в мире. Благодаря безопасной и экономичной гибридной силовой установке аппарат сможет переносить спутники на различные орбиты и продлевать срок их эксплуатации.
Ожидается, что буксир станет основой для будущей системы Uluğbey (спутниковая навигационная система, аналогичная GPS) и независимого доступа Турции в космос.
@sharq_analytics
Россия и Саудовская Аравия подписали межправительственное соглашение об отмене визовых требований для владельцев всех типов паспортов. Подписание прошло на российско-саудовском деловом форуме в Саудовской Аравии, в котором участвовал вице-премьер Александр Новак.
В соответствии с Соглашением граждане Российской Федерации – владельцы дипломатических, служебных и обычных загранпаспортов – могут въезжать и пребывать на территории Саудовской Аравии без виз на срок до 90 дней в течение календарного года при условии, что целью их въезда не является постоянное проживание, обучение или осуществление трудовой деятельности. Аналогичные права при посещении Российской Федерации предоставляются и саудовским гражданам.
Действие настоящей договоренности не распространяется на российских граждан, прибывающих на территорию Королевства Саудовская Аравия для совершения хаджа или умры в период хаджа.
@sharq_analytics
2 декабря 2025 г.
Центральная Азия вступает в период ускоренной финансовой трансформации. Кыргызстан запустил один из первых в мире стейблкоинов , обеспеченных золотом , с государственной поддержкой – USDKG. Это цифровой актив, полностью обеспеченный физическим золотом и выпускаемый под непосредственным контролем Министерства финансов.
Одновременно Казахстан продвигает одну из самых зрелых инициатив в области цифровой валюты центрального банка (ЦБЦБ) на постсоветском пространстве: цифровой тенге (национальную валюту). Узбекистан разрабатывает собственную систему цифровой экономики, а Таджикистан и Туркменистан постепенно инициируют финансовую модернизацию.
На фоне этих событий Центральная Азия становится удивительно перспективной лабораторией цифровых финансов. В связи с этим возникает насущный вопрос: сможет ли регион создать единую экосистему цифровых валют, которая снизит зависимость от доллара, облегчит трансграничные транзакции и укрепит экономический суверенитет?
Стратегическая логика цифровой интеграции
Идея региональной цифровой валюты больше не утопична. Центральная Азия – один из важнейших мировых центров трансграничных денежных переводов. Только в 2024 году мигранты отправили рекордные 5,8 млрд долларов США в Таджикистан (45% ВВП), около 15 млрд долларов США в Узбекистан, 2,9 млрд долларов США в Кыргызстан и 258 млн долларов США в Казахстан.
Текущая система дорогостоящая, медленная и сильно зависит от доллара. Цифровые валюты могут значительно снизить транзакционные издержки как для трудовых мигрантов, так и для предприятий.
В отдаленных районах, где банковская инфраструктура развита недостаточно, наличные по-прежнему доминируют. Центробанковские цифровые валюты (CBDC) могут позволить гражданам получать доступ к государственным платежным услугам напрямую, минуя коммерческие банки.
Цифровые финансы также обеспечивают защиту от внешних экономических потрясений, санкций и волатильности. В сочетании с цифровизацией в Казахстане, Узбекистане и Кыргызстане, а также региональными интеграционными амбициями, такими как предложение президента Узбекистана Шавката Мирзиеева о создании Центральноазиатского сообщества, формируются условия для финансового сотрудничества.
Разнообразные национальные модели
Подходы к цифровой валюте существенно различаются. Цифровой тенге Казахстана, разрабатываемый Национальным банком, ориентирован на институциональную стабильность, безопасность и интеграцию с существующими банковскими системами. Полноценный запуск ожидается к концу 2025 года.
Кыргызстан выбрал более нетрадиционный путь. Его стейблкоин USDKG, созданный на блокчейне Tron и обеспеченный золотом, призван утвердить финансовую автономию. Однако он вызывает опасения по поводу прозрачности, устойчивости и реакции традиционных банков. Стейблкоин, обеспеченный золотом, также бросает прямой вызов доминированию доллара. Криптовалютные аналитики, такие как Райан Адамс, предполагают, что Вашингтон, возможно, внимательно следит за экспериментом Кыргызстана, опасаясь, что он может вдохновить на аналогичные действия Индию, Китай и Бразилию.
Узбекистан осторожно развивает свою цифровую экономику. Хотя правительство сохраняет строгий контроль над криптовалютами, такая прозрачность регулирования может заложить основу для создания CBDC, хотя и ограничивает пространство для инноваций.
Таджикистан и Туркменистан остаются в стороне, но растущее демографическое давление, миграция и логистические проекты подталкивают обе страны к цифровым финансам.
Отсутствие координации между этими моделями представляет собой как возможность для экспериментов, так и препятствие для интеграции.
Ключевые проблемы
Несмотря на растущие темпы, путь к единой цифровой архитектуре в Центральной Азии остается тернистым.
Первое серьезное препятствие – раздробленность регулирования. Цифровые валюты требуют реформирования валютного законодательства, налогообложения, таможенных правил и протоколов по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма (AML/CFT). В настоящее время каждое государство действует независимо, что делает региональную гармонизацию практически невозможной.
Техническая дивергенция – еще одно препятствие. Цифровой тенге, USDKG и будущие узбекские платформы опираются на разные технологические инфраструктуры. Без взаимодействия трансграничные платежи останутся неэффективными и небезопасными.
Масштабируемость и кибербезопасность представляют собой дополнительные проблемы. Региональная система, обслуживающая 80 миллионов человек, должна обрабатывать миллионы транзакций в день, обеспечивая надежную защиту – возможности, которыми в настоящее время не обладает ни одна страна.
Монетарный суверенитет – самый политически чувствительный вопрос. Центральные банки по-прежнему осторожны в отношении передачи контроля наднациональным структурам. Хотя региональное доверие укрепляется, оно пока недостаточно для поддержки совместного денежно-кредитного управления.
В геополитическом отношении Центральная Азия находится на сложном перепутье. Любой шаг в обход доллара или платежной системы SWIFT неизбежно привлечет внимание крупных держав. Китай расширяет использование цифрового юаня, Россия продвигает свою систему SPFS, а США защищают свою финансовую гегемонию с помощью санкций и контроля над инфраструктурой. Региональная платежная система столкнется с пристальным вниманием и возможным давлением со всех сторон.
Прагматичный путь вперед
Несмотря на эти трудности, у Центральной Азии есть реальные возможности для постепенной интеграции. Одним из первых шагов могло бы стать создание регионального цифрового платежного шлюза, аналогичного европейскому SEPA, позволяющего осуществлять мгновенные переводы без использования SWIFT.
Следующий этап будет включать гармонизацию стандартов «Знай своего клиента» (KYC) и AML, создание единой цифровой идентификации и согласование ключевых нормативных актов. Это будет способствовать укреплению доверия и предсказуемости.
Одновременно страны могли бы принять «Стандарт взаимодействия ЦБ» для обеспечения технической совместимости между ЦБД и стейблкоинами без ущерба для национального суверенитета.
Пилотные проекты могли бы быть реализованы в секторах, где уже существует региональное сотрудничество, таких как торговля, энергетика и управление водными ресурсами, особенно в рамках Среднего коридора.
Центральная Азия имеет потенциал стать одним из самых динамично развивающихся регионов мира в сфере цифровых финансов. Единая валюта остается недостижимой целью, но создание функционально интегрированной и совместимой платежной сети вполне достижимо.
Запуск USDKG и цифрового тенге показывает, что Центральная Азия не просто догоняет, а прокладывает свой собственный путь. Укрепление доверия и гармонизация технологических стандартов позволят региону обрести не только экономическую устойчивость, но и обрести весомый голос в формировании будущего мировой финансовой системы.
Тимур Серикулы, член редколлегии Фонда «Центр анализа и прогнозирования «Открытый мир» (Астана), эксперт в области международной конфликтологии и геополитики. Имеет опыт дипломатической и миротворческой службы на Ближнем Востоке.
@Depositphotos
2 декабря 2025 г.
Реализация любых новых подходов, направленных на быстрое мирное разрешение ближневосточного конфликта, включая последнюю резолюцию Совета Безопасности ООН , санкционирующую развертывание Международных сил стабилизации (МСС), показывает, что международное сообщество в очередной раз достигает пределов возможностей инструментов, полагающихся исключительно на меры безопасности, временный контроль и внешнее управление.
Даже самые тщательно выверенные политические и административные структуры не принесут устойчивых результатов, если не будет изменена идеологическая природа конфликта, включая его духовные, исторические и ценностные основы. Сегодня становится все более очевидным, что мир на Святой Земле требует не только дипломатических и гуманитарных усилий, но и глубокого диалога между религиозными и цивилизационными традициями региона. В этом контексте особого внимания заслуживает опыт Казахстана, инициировавшего создание уникального коллективного механизма религиозного примирения.
После продолжительных обсуждений Совет Безопасности ООН одобрил предложенную США резолюцию о формировании международных стабилизационных сил в секторе Газа. Это означает, что внешние субъекты – впервые через переходный орган, уполномоченный ООН – получат разрешение участвовать в административных и охранных мероприятиях в секторе Газа. Резолюцию поддержали тринадцать стран, воздержались только Россия и Китай. Этот шаг создает новую правовую реальность: международное сообщество теперь имеет официальный мандат на поддержку безопасности, гуманитарного доступа и восстановления сектора Газа. Однако резолюция поднимает другой вопрос: станет ли она основой для прочного мира или же просто еще одной временной структурой, которая будет контролировать ситуацию, не меняя ее сути?
Американо-израильская модель планирования , широко обсуждаемая в СМИ, предлагающая разделение Газы на «зеленую» и «красную» зоны, отражает подход, при котором безопасность заменяет примирение. Исторические примеры, такие как Босния и Ливан, показывают многим аналитикам, что такие стратегии редко приводят к устойчивой стабильности. Территориальные размежевания, от Боснии до Ливана, как правило, замораживают конфликты, а не разрешают их. Палестинский анклав рискует стать примером «постоянной переходной зоны», где военная стабильность существует без политического урегулирования или доверия. В будущем разделенная Газа может столкнуться с гуманитарным коллапсом, усилением радикализации и глубоким расколом в восприятии Запада исламским миром, особенно в случае размещения европейских войск.
Все это подчеркивает ключевой момент: без решения идеологических и религиозных вопросов конфликта, как утверждают многие эксперты, территориальные схемы остаются временными. Конфликт на Святой Земле не может быть решен исключительно демаркационными картами и международными мандатами. Для выхода из тупика требуется нечто большее, чем просто еще один механизм контроля; для этого нужна новая архитектура примирения. И она должна быть направлена на устранение корней конфликта, включая религиозное мышление, исторические обиды и культурную травму, а не на его поверхностные проявления.
Казахстан может сыграть здесь уникальную роль. Это не просто новый участник Авраамовых соглашений , а страна с выдающейся политической, дипломатической и духовной легитимностью. Он пользуется доверием исламского мира, поддерживает стабильные отношения с Израилем, воспринимается Западом как нейтральный партнер и имеет успешный опыт координации усилий великих держав и региональных игроков, таких как Астанинский процесс по Сирии.
Но главным вкладом Казахстана может стать Съезд лидеров мировых и традиционных религий – инструмент, который мало кто из государств копировал. За восемь съездов, прошедших за два десятилетия, этот форум объединил видных религиозных лидеров ислама, христианства, иудаизма, буддизма, индуизма, даосизма, синтоизма, джайнизма, зороастризма и бахаи, а также крупных политиков и руководителей международных организаций.
Сегодня Конгресс пользуется уважением во всем мире, и многие в Казахстане считают, что он мог бы превратиться в постоянно действующий международный институт – нечто вроде «духовного Совета безопасности». Такой орган действовал бы не раз в три года, а непрерывно, имея постоянный секретариат, региональные представительства, миссии в зонах конфликтов, рабочие группы и собственные механизмы религиозной дипломатии.
История показывает, что религиозное измерение является основополагающим условием устойчивого мира. Его включение придало бы процессу глубину и легитимность, недостижимые в чисто политических форматах. В то время, когда некоторые религиозные деятели резко критикуют Авраамовы соглашения, такое взаимодействие становится критически важным.
Такой институт мог бы включать, наряду с ведущими раввинами и видными улемами, непосредственное участие представителей Папы Римского, патриархов Восточных и Западных церквей, а также ведущих буддийских и индуистских лидеров. Ему необходимо было бы регулярно посещать Израиль, Западный берег реки Иордан и сектор Газа. Он мог бы заниматься религиозной дипломатией на местах, например, организовывать встречи духовных лидеров с общинами, молодежью и семьями. Также предлагается создать международный медиацентр для поддержки глобального диалога и постоянно действующую платформу для исламо-иудейского диалога, которая, наряду с более широким участием других конфессий, заложила бы основу для глубокой духовной деэскалации. Речь идет о построении доверия между общинами, которого невозможно достичь только военными операциями или политическими соглашениями. Конфликт между Израилем и Палестиной – это не только политика и территория, но и вера, идентичность, история и память. Без религиозной дипломатии любое мирное соглашение остается поверхностным.
В конечном счете, речь идет о построении доверия между общинами, чего невозможно достичь военными операциями или чисто политическими соглашениями. Израильско-палестинский конфликт – это не только политика и территория. Это также вопросы веры, идентичности, истории и памяти. Без религиозной дипломатии любое мирное соглашение остается поверхностным.
В этом новом процессе Катар может сыграть критически важную роль. Он содействовал проведению непрямых переговоров между Израилем и палестинскими движениями, продвинув процесс урегулирования в секторе Газа. Доха заслужила международную репутацию нейтрального и заслуживающего доверия посредника, обладающего уникальной сетью контактов, политической гибкостью, финансовыми ресурсами и авторитетом в исламском мире. Предлагаемая модель предполагает сотрудничество Казахстана и Катара в целях интеграции религиозных, политических и гуманитарных аспектов примирения, при этом Казахстан выступает в качестве архитектурного центра диалога, а Катар – в качестве уважаемого посредника и лидера в гуманитарной сфере. Это создало бы платформу для примирения, не имеющую аналогов ни в одной из существующих международных структур. Она могла бы привлечь поддержку даже со стороны стран и движений, традиционно отвергающих западные инициативы.
В таких предложениях Катар, Саудовская Аравия, Турция, Египет и Иран сформируют региональное ядро будущей архитектуры мира на Ближнем Востоке. США, ЕС, Китай, Россия и Индия дополнят ее гарантиями безопасности, экономическими пакетами и дипломатическими ресурсами. При активном участии президента Дональда Трампа такой формат действительно может стать «сделкой века» не только в политическом, но и в историческом масштабе. В отличие от предыдущих инициатив, основанных на логике жесткой силы, предлагаемый механизм будет опираться на религиозную легитимность, моральный авторитет и широкую международную поддержку, предлагая реалистичную альтернативу очередной бесконечной войне.
Тимур Серикулы, член редколлегии Фонда «Центр анализа и прогнозирования «Открытый мир» (Астана), эксперт в области международной конфликтологии и геополитики. Имеет опыт дипломатической и миротворческой службы на Ближнем Востоке.
Министры иностранных дел Таджикистана и Афганистана — Сироджиддин Мухриддин и Амир Хан Муттаки — провели 2 декабря телефонный разговор, главной темой которого стала гибель людей на общей границе и вопросы безопасности. Об этом сообщает Pajhwok.
Муттаки отметил, что в последнее время между Кабулом и Душанбе сформировалась атмосфера доверия в различных сферах, однако некоторые круги пытаются подорвать этот процесс. Он подчеркнул важность совместных усилий для поддержания стабильности в регионе и заявил о полной готовности Афганистана к укреплению охраны границ и проведению совместных расследований. По словам Муттаки, он готов координировать эту работу во всех вопросах.
Сироджиддин Мухриддин отметил, что Душанбе выступает за позитивное взаимодействие с афганским правительством. Он осудил деятельность «предвзятых групп», которые стремятся нанести ущерб двусторонним отношениям.
Министры согласовали необходимость регулярных контактов между пограничными силами двух стран и договорились создать совместные комитеты по сотрудничеству в сфере безопасности.
Поводом для переговоров стали инциденты на таджикско-афганской границе, жертвами которых стали пять граждан Китая. В первом случае, который произошел 26 ноября, трое сотрудников горнодобывающей компании «Шохин СМ» погибли от удара дрона, во втором, 30 ноября, — двое работников дорожно-строительной компании China Road and Bridge Corporation были убиты при обстреле с афганской территории.
Вечером 30 ноября посол КНР в Таджикистане Го Чжицзюнь провел экстренные переговоры с главой таджикского МИД и зампредом Госкомитета национальной безопасности (ГКНБ), на которых призвал усилить защиту китайских граждан и бизнеса. Первого декабря посольство КНР через WeChat рекомендовало китайским предприятиям, особенно золотодобывающим, срочно эвакуировать персонал из зоны риска, а соотечественников – покинуть приграничные районы.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон осудил атаки с афганской территории и поручил ответственным структурам принять действенные меры для урегулирования ситуации. В свою очередь, правящие в Афганистане талибы* тоже осудили нападения, назвав их провокацией, и выразили готовность к совместному расследованию.
По информации Reuters, Душанбе обсуждает с Москвой и Организацией договора о коллективной безопасности (ОДКБ) возможность ввода российских войск для патрулирования границы с Афганистаном.
Ранее, 28 ноября 2024 года, на саммите ОДКБ в Астане была утверждена Целевая межгосударственная программа по укреплению таджикско-афганской границы. Программа, над которой работали более десяти лет, рассчитана на пять лет и состоит из трех этапов. Первый, длительностью около года, предполагает анализ потребностей и определение ресурсов, которые выделят государства-члены. Практическая реализация мер начнется на втором и третьем этапах. В июле 2025 года в Секретариате ОДКБ утвердили конкретный перечень вооружений и техники для пограничников Таджикистана, поставки которых, как ожидается, начнутся в 2026 году.
На основе материала Modern Diplomacy
В последние месяцы Дели и Кабул заметно активизировали экономическую дипломатию. Сначала в Индию приехал министр иностранных дел Амир Хан Муттаки, затем министр торговли и промышленности Нуруддин Азизи. Оба сосредоточились на одном: как расширить торговлю, когда традиционный маршрут через Пакистан фактически закрыт.
Сегодня товарооборот Индия-Афганистан превышает $1 млрд, но после эскалации Индия-Пакистан (май 2025) и закрытия афгано-пакистанской границы в октябре привычный сухопутный коридор через Вагах для Кабула перестал существовать. Азизи прямо указал, что Афганистан диверсифицирует торговлю, и Индия рассматривается как один из ключевых партнеров.
На этом фоне Дели повышает статус своей миссии в Кабуле до полноценного посольства, возобновляются авиагрузовые коридоры; согласовано назначение торговых атташе и создание совместных ТПП.
Индия, Афганистан и Иран еще в 2016 году подписали соглашение о развитии маршрута через порт Чабахар. Индия управляет терминалом Шахид Бехешти с 2018 года и в 24-м заключила 10-летний контракт на его расширение. Инвестиционные обязательства Индии составляют $370 млн.
В условиях, когда Пакистан блокирует афганский транзит через Карачи, Чабахар становится для Кабула стратегической опцией. Азизи прямо отметил: «проблемы с нашим соседом усилились, и мы создаем новые маршруты».
Для Индии это не только способ обойти Пакистан, но и часть более крупной стратегии: связать Южную Азию с Россией и Центральной Азией через МТК «Север-Юг». На саммите ШОС в сентябре 2025 года Нарендра Моди недвусмысленно подчеркнул: Чабахар и МТК – ключевые проекты.
Главный тормоз проекта – этонапряженность Иран–США. Временная санкционная «индульгенция» США для Чабахара была снова продлена лишь на 6 месяцев (октябрь 2025). Индия тщательно избегает рисков, поэтому стабильность отношений Вашингтон–Тегеран играет критическую роль.
Индия и Афганистан имеют реальный потенциал расширения торговли. Кабулу нужны новые маршруты и инвестиции, Индии доступ к рынку и транзиту в Центральную Азию. Чабахар и воздушное сообщение становятся двумя ключевыми инструментами, способными удержать динамику, пока политические риски, от Пакистана до санкций, не исчезнут из региональной картины.
@openworld_astana
