Узбекистан и Япония официально перешли на уровень расширенного стратегического партнерства

Узбекистан и Япония официально вышли на уровень расширенного стратегического партнерства. Этот шаг закреплен в совместном заявлении, подписанном в Токио по итогам переговоров президента Узбекистана Шавката Мирзиёева и премьер-министра Японии Санаэ Такаичи.

На переговорах были детально рассмотрены вопросы укрепления и углубления узбекско-японского сотрудничества во всех ключевых направлениях. Отмечен стабильный рост товарооборота, объема инвестиций и числа совместных предприятий с японским капиталом. Среди успешно работающих в Узбекистане компаний названы Sojitz, Toyota Tsusho, Sumitomo, Itochu, Kyoto Plaza, Balcom и Shikoku Electric.

Объем совместных проектов с Японским агентством международного сотрудничества (Japan International Cooperation Agency, JICA) и Японским банком международного сотрудничества (Japan Bank for International Cooperation, JBIC) охватывает энергетическую, нефтехимическую, транспортную, образовательную и сельскохозяйственную сферы. В рамках подготовки к Саммиту сформирован новый портфель проектов на сумму более $12 млрд. Для их реализации предложено создать совместную инвестиционную платформу.

Стороны обсудили перспективы сотрудничества в «зеленой» энергетике, цифровых технологиях, добыче критических минералов, машиностроении, модернизации здравоохранения и туристической инфраструктуры. Поддержано предложение о создании специальной экономической зоны по японской модели в Самаркандской области и масштабировании совместной программы «Одно село – один продукт».

Особое внимание уделено развитию парламентских «групп дружбы», комитетов по экономическому сотрудничеству и отраслевых рабочих форматов. Для продвижения межрегиональных связей предложено провести в следующем году в Самарканде первый Форум регионов двух стран.

В гуманитарной сфере решено активизировать обмены в области образования, науки и культуры. В Узбекистане действует узбекско-японский центр людских ресурсов, а японский язык изучается уже в семи вузах страны. В Токийском университете иностранных языков обучение узбекскому языку ведется более десяти лет.

В ходе визита Мирзиёева в Японию подписан ряд документов, включая межправительственное соглашение о сотрудничестве в области высшего образования и меморандум о создании в Ташкенте совместного Узбекско-Японского университета на базе Университета Цукубы. Предусмотрено учреждение совместной комиссии по образованию и науке, а также консорциума по инновациям.

Кроме того, был принят пакет соглашений в сфере здравоохранения, экологии, водных ресурсов, транспорта, градостроительства, туризма, сельского хозяйства, снижения риска стихийных бедствий. Для реализации договоренностей будет разработана «дорожная карта».

Во время визита президент Узбекистана провел также переговоры с императором Нарухито, руководством парламента, членами Лиги дружбы, представителями правительства Японии, мэром Нары и ректорами ведущих вузов. Стороны обсуждали пути расширения сотрудничества в политической, экономической, инвестиционной и культурно-гуманитарной сферах. В деловой части визита прошли бизнес-форум и встречи с руководителями крупных японских компаний и финансовых институтов.

Мирзиёев также участвовал в первом саммите Диалога «Центральная Азия + Япония», где представил инициативы по развитию сотрудничества; по итогам встречи была принята Токийская декларация.

Кроме того, в Токио прошли Дни культуры Узбекистана с концертом, фотовыставкой и экспозицией изделий народного творчества.

Источник: fergana.news

С начала декабря израильские военные 42 раза нарушали сухопутную границу Сирии

Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) резко активизировала наземные операции на территории Сирии, совершив в общей сложности 42 вторжения в южные провинции страны за последние три недели.

Тегеран, 22 декабря. ИРНА

В Сирии собрали более $900 млн пожертвований на восстановление страны

В рамках 3-дневной благотворительной акции «Объятия матери Алеппо», проходившей в сирийской провинции Алеппо, было собрано в общей сложности 426 миллионов долларов США пожертвований на восстановление страны.

Суммы пожертвований, собранных в других провинциях Сирии:

Хама: $ 210 млн;
Дейр-эз-Зор: $ 30 млн;
Дера: $ 40 млн;
Хомс: $ 24 млн;
Идлиб: $ 208 млн.

Источник: yenisafak

Нетаньяху прибудет в Белый дом, чтобы заручиться новой поддержкой США против Ирана и укрепить стратегическое сотрудничество

По мотивам Responsible Statecraft

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху готовится к визиту в Вашингтон 29 декабря 2025 года. Его главной задачей станет попытка убедить президента Дональда Трампа и администрацию США поддержать новый раунд давления на Иран после ослабления возможностей Тегерана в ходе июньской кампании, а также обсудить вопросы будущего сектора Газа и постконфликтной стабилизации.

Израиль стремится заручиться американской помощью или одобрением в продолжении операций против Ирана в связи с опасениями, что он восстанавливает свои ракетные и ядерные программы после недавних боевых действий. Ожидается обсуждение новых ударов, усиленных санкций или совместных стратегий давления на Тегеран.

Визит пройдет на фоне продолжающегося конфликта в Газе и попыток Трампа реализовать свой мирный план, включающий международную стабилизационную силу и демилитаризацию анклава. Израиль хочет обсудить второй этап соглашения о прекращении огня, который касается будущего управления и безопасности в Газе, где вопросы поствоенного устройства остаются глубоко спорными.

Однако как внутри США, так и на международной арене визит вызывает споры: часть американских законодателей и общественных деятелей критикуют продолжающуюся поддержку израильской военной стратегии, а также недостаток прогресса в достижении устойчивого мира.

@openworld_astana

Зардари в Багдаде: стратегическая ось Пакистана. Мнение из Ирана.

По материалам Tehran Times

Визит президента Пакистана Асифа Али Зардари в Ирак в декабре 2025 года свидетельствует о более широкой внешнеполитической перенастройки Исламабада в Западной Азии.

Ирак сегодня является точкой пересечения интересов 🇮🇷 Ирана, арабского мира и внешних игроков, и одновременно пространством постконфликтного восстановления и борьбы за суверенную субъектность. Выбор Багдада в качестве направления визита подчеркивает стремление Пакистана закрепиться в одном из самых чувствительных узлов региональной геополитики, там, где сходятся вопросы безопасности, энергетики, транзита и экономических потоков между Южной и Западной Азией.

Экономика и участие в восстановлении Ирака являются ключевыми акцентами визита. Инфраструктура, энергетика, инженерные и образовательные проекты открывают для Пакистана возможность выступать не только как торговый партнер, но и как долгосрочный участник развития. Дополнение экономического блока религиозным туризмом и гуманитарными обменами отражает ставку Исламабада на «мягкое присутствие» и устойчивые связи, менее уязвимые к политической турбулентности.

Отдельного внимания заслуживает балансирующий характер пакистанской дипломатии. Контакты с Багдадом сопровождаются сигналами доброй воли в адрес Тегерана и вписываются в попытку выстроить равновесие между Ираном, арабскими столицами и партнерами по Персидскому заливу. Для Пакистана это способ избежать жесткой привязки к одному лагерю и сохранить пространство для маневра.

С иранской точки зрения визит Зардари является индикатором прагматичного и многовекторного курса Исламабада, в целом совпадающего с интересами региональной стабильности и деэскалации. Потенциальное формирование сухопутной связности между Южной и Западной Азией в формате Пакистан–Ирак может со временем затронуть и иранские интересы, как в сфере транзита, так и в вопросах безопасности.

В более широком смысле этот визит демонстрирует стремление Пакистана выйти за рамки кризисной повестки и позиционировать себя как «ответственного регионального игрока» — через экономику, инфраструктуру и культурно-религиозные связи, а не исключительно через военно-политические альянсы.

Еще один штрих к визиту президента Зардари: во время пролета через иранское воздушное пространство на маршруте Исламабад–Багдад он направил «послание солидарности» руководству Ирана. В официальном обращении на имя Али Хаменеи Зардари подчеркнул необходимость взаимного уважения и углубления отношений между двумя странами.

Photo: Mehr News Agency

@openworld_astana

Центральная Азия между диверсификацией и институционализацией безопасности

По мотивам материала John DiPirro, Central Asia–Caucasus Institute

Формирующаяся архитектура безопасности в Евразии все отчетливее смещается от жестких союзов к гибким форматам взаимодействия. Для Центральной Азии это означает расширение пространства выбора без необходимости резких внешнеполитических жестов или формальных обязательств. Экономическая связность в рамках Среднего коридора уже получила институциональное наполнение, тогда как сфера безопасности долгое время оставалась фрагментированной и преимущественно двусторонней.

На этом фоне внимание привлекает модель, выстраиваемая 🇹🇷 Турцией и 🇦🇿 Азербайджаном. Ее ключевой особенностью является акцент не на создании альянса, а на совместимости, стандартах и практической кооперации. Азербайджан в данной конфигурации выступает не центром силы, а посредником и адаптером, переводящим турецкие военные технологии, доктринальные подходы и организационный опыт в понятный и политически приемлемый для Центральной Азии формат.

Сотрудничество Баку с 🇰🇿 Казахстаном, 🇺🇿 Узбекистаном и 🇰🇬 Кыргызстаном развивается по схожей логике: совместные учения, подготовка, обмен опытом в сфере БПЛА, горной и контртеррористической тактики, элементы разведывательного взаимодействия. Все это укладывается в рамку прагматичного усиления национальных возможностей без создания наднациональных структур или ограничений стратегической автономии.

Важную роль здесь играет и Организация тюркских государств. Несмотря на ограниченный институциональный вес, она постепенно превращается в площадку координации не только в торговле и транспорте, но и в сфере безопасности. Принципиально, что развитие ОТГ носит коллективный характер и воспринимается в регионе как эволюционный процесс, а не как проекция интересов одного актора.

Опыт Азербайджана показателен еще и тем, что речь идет не только о закупках вооружений. Реформа подготовки кадров, системы командования и применения технологий в сложных ландшафтах делает этот кейс особенно интересным для центральноазиатских стран с сопоставимыми географическими условиями и вызовами.

В перспективе все чаще обсуждается идея параллельной, гибкой архитектуры безопасности, координируемой Турцией и Азербайджаном: без формального членства, но с общими стандартами, учениями и каналами обмена. Такой формат позволяет наращивать совместимость и доверие, не выходя за рамки суверенных приоритетов и многостороннего балансирования.

Для Центральной Азии это, прежде всего, вопрос практики, а не геополитических деклараций: как защитить транспортные коридоры, снизить уязвимости и обеспечить предсказуемость. И в этом смысле роль Азербайджана как моста и фасилитатора выглядит не альтернативой существующим подходам, а их логичным дополнением.

@openworld_astana

Двойная игра талибов в отношении Китая: что показывают атаки на граждан КНР

По материалам издания Etilaatroz

После августа 2021 года Китай стал одним из ключевых внешних партнеров «Талибана»: Пекин первым повысил уровень дипотношений, подписал контракты в сфере недропользования и фактически сделал ставку на афганский кейс как часть своей региональной стратегии. В обмен 🇨🇳 ожидал трех вещей: доступ к ресурсам, нейтрализацию угрозы уйгурских радикальных групп и снижение западного влияния.
Однако события последних лет показывают системный разрыв между ожиданиями и реальностью.

Ключевые факты:
— За 4 года зафиксировано не менее 4 вооруженных атак против граждан КНР в Афганистане и приграничных районах Таджикистана.
— В декабре 2022 года атака на отель в Кабуле, где проживали граждане КНР, унесла жизни и привела к ранениям (ответственность взяло на себя ИГ-Х).
— В январе 2025 года убит китайский специалист на золотом руднике в Тахаре.
— В ноябре 2025 года сразу два инцидента на таджикско-афганской границе (атака с применением беспилотника по рабочим золотого рудника в Хатлонской области,
расстрел китайских дорожных рабочих в ГБАО, задействованных в проекте, соединяющем Таджикистан с Китаем).

Что принципиально важно:
— Все атаки были либо осуществлены с территории Афганистана, либо в зонах, полностью контролируемых талибами.
— Несмотря на заявления о «всеобщей безопасности», «Талибан» не способен (или не заинтересован) в реальной защите китайских интересов.
— Китайские медиа и официальные структуры демонстративно минимизируют публичное освещение инцидентов, что указывает на попытку управлять репутационными рисками.
Почему это подрывает стратегию Пекина? Согласно обновленной доктрине национальной безопасности Китая, развитие и безопасность неразделимы. Любая атака на китайские инвестиции и граждан за рубежом трактуется как угроза нацбезопасности. Серия нападений в Афганистане и на таджикском направлении ставит под сомнение саму целесообразность «доверительного» курса в отношении «Талибана».

Три возможных сценария атак
1. Действия радикальных группировок (ИГ-Х, ИДВТ).
2. Управляемая или допущенная нестабильность со стороны самих талибов как инструмент давления на соседей.
3. Конкуренция вокруг нелегальной добычи золота и наркотрафика, где рост пограничной безопасности мешает теневым маршрутам.

Общий вывод автора жесткий: без участия или молчаливого согласия Талибана подобные атаки невозможны.

В качестве вывода: афганский кейс все отчетливее демонстрирует пределы китайского прагматизма. «Талибан» извлекает максимальные дивиденды из отношений с Пекином, не выполняя ключевых обязательств. Для Центральной Азии, особенно Таджикистана, это сигнал о трансграничной уязвимости, где афганский фактор напрямую влияет на безопасность инфраструктурных проектов Китая. Поддержка и «терпение» Пекина в отношении «Талибана» все чаще выглядят не стратегией, а отсрочкой неизбежного пересмотра курса.

@openworld_astana

Кыргызстан и Афганистан обменяются 1000 «дозволов»

Министерства транспорта Кыргызстана и Афганистана договорились об обмене бланками иностранных разрешений на автомобильные грузоперевозки.

Транспортные ведомства решили обменяться 1000 «дозволов» на 2026 год.

Также афганский Минтранс предложил кыргызстанским властям заключить двустороннее соглашение о транзите.

Кыргызские чиновники согласились «рассмотреть проект соглашения в установленном порядке».

Источник: logistan

В Петербурге 22 декабря состоится неформальная встреча лидеров стран СНГ

Президент РФ Владимир Путин пригласил лидеров стран СНГ на неформальный саммит в Петербурге в октябре во время саммита Содружества Независимых Государств (СНГ).

Кроме того, на 21 декабря в Петербурге было намечено заседание Высшего Евразийского экономического совета.

Ожидается, что лидеры стран стран СНГ обсудят актуальные вопросы регионального сотрудничества, а также обменяются мнениями по ключевым международным и экономическим темам.
Также запланированы двусторонние контакты глав государств.

Напомним, что СНГ было создано 8 декабря 1991 года путем подписания «Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» руководителями Белорусской ССР, РСФСР и Украинской ССР. 21 декабря 1991 года руководители Азербайджана, Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана и Украины подписали Алматинскую декларацию, где были отмечены роспуск СССР и создание СНГ, а также закреплены цели и принципы СНГ.

Источник: yenisafak

Афгано-пакистанское противостояние и пределы региональной дипломатии Китая

по материалам Khaama Press

Эскалация вдоль афгано-пакистанской границы в последние месяцы вновь вывела на первый план не только хрупкость отношений между Кабулом и Исламабадом, но и ограниченное влияние внешнего посредничества, прежде всего со стороны Китая.

Пекин исходил из уверенности в том, что располагает достаточными дипломатическими рычагами. Поднебесная остается ключевым стратегическим партнером Пакистана и одной из немногих крупных держав, поддерживающих системный диалог с Кабулом после 2021 года. Его интересы, от КПЭК до потенциальных проектов в сфере добычи и связанности в Афганистане, напрямую зависят от стабильности приграничных районов. Однако на практике влияние Китая оказалось ограниченным.

Подход Пекина остается привычным: призывы к сдержанности, диалогу и консультациям между соседями, готовность сыграть «конструктивную роль» по запросу сторон. При этом КНР не инициировала действенный трехсторонний формат, способный затронуть глубинные причины конфликта. Ставка Пекина на тихую, закулисную дипломатию не изменила стратегических расчетов ни Кабула, ни Исламабада.

Пекин склонен рассматривать и руководство «Талибана», и пакистанский силовой истеблишмент как относительно целостных акторов, способных реализовать договоренности. Реальность же сложнее: структура управления в Афганистане фрагментирована, а пакистанские военные выступают не только арбитром, но и непосредственной стороной конфликта. Это снижает эффективность классической дипломатии.

Дополнительным фактором остается нежелание Китая применять значимые стимулы или давление. Пекин осторожен в вопросах политического признания Кабула и крупных экономических пакетов, так же как избегает публичного давления на Исламабад. Эта линия логична с точки зрения союзнических отношений, но подрывает образ Китая как нейтрального посредника в глазах афганской стороны.

В итоге афгано-пакистанское противостояние демонстрирует «потолок» китайской дипломатии: высокий уровень доступа и экономического влияния не трансформируется в способность управлять конфликтом, где ключевыми остаются вопросы безопасности, суверенитета и национальной легитимности. Китай остается значимым региональным игроком, но его роль стабилизатора в этом кейсе пока остается ограниченной.

@openworld_astana

«Ребрендинг» белуджских сепаратистов – мнение из Ирана

В Иране появление так называемого «Фронта народных бойцов» («Popular Fighters Front», Jаbhe-ye Mobārezān-e Mardomi, JMM) было воспринято без иллюзий и не стало новостью.

В Тегеране (согласно мнению из Tehran Times) считают, что речь идет не об идеологической трансформации, а о тактическом маневре со стороны «Джейш аль-Адл», салафитской группировки, действующей в провинции Систан-Белуджистан. Смена риторики от белуджского сепаратизма к языку «общенациональной оппозиции» рассматривается как попытка выживания после долгих лет отсутствия социальной базы и политической поддержки.

Иранский аналитический нарратив подчеркивает: отказ от открытого сепаратизма не означает отказа от насилия. Напротив, он призван повысить «упаковку» проекта для внешних спонсоров, которым важно дистанцироваться от узкоэтнических и радикально-суннитских движений, сохранив при этом инструмент давления на Иран. В Тегеране это трактуют как элемент более широкой стратегии «конструирования конфликта», где идентичность используются как геополитический рычаг.

Исторический контекст здесь принципиален. Белуджи являются иранским по происхождению народом, глубоко встроенным в историческое и культурное пространство страны. Однако, как отмечают иранские исследования, начиная с холодной войны и особенно после ввода советских войск в Афганистан в 1979 году, регион стал объектом внешнего идеологического проникновения. Салафитские сети, медресе и сектантская риторика формировались не как органичный местный процесс, а как часть региональных стратегий сдерживания Ирана. Этот паттерн вновь усилился после 2001 года.
Сама «Джейш аль-Адл» возникла в 2012 году как наследница группировки «Джундулла», ликвидированной после ареста и казни ее лидера Абдулмалика Риги в 2010 году. Несмотря на разгром предшественников, идеологическая и кадровая преемственность сохранилась. С тех пор группа действует в режиме «низкоинтенсивного, но символически значимого» насилия.

Отдельный акцент иранская сторона делает на политэкономии мятежа. Финансирование группировки, по оценкам Тегерана, опирается не только на локальную криминальную экономику (контрабанду топлива и наркотиков через границу с Пакистан), но и на внешние каналы, включая неформальные трансграничные потоки и криптовалюты. Дополнительным фактором стала доступность оружия после вывода войск США из Афганистана в 2021 году.

В иранском дискурсе подчеркивается и внешнеполитическое измерение. Поддержка белуджских вооруженных групп как инструмента давления имеет давнюю историю. В этом контексте «ребрендинг» «Джейш аль-Адл» интерпретируется как попытка встроиться в более широкий антииранский контур.

Ответ Тегерана, согласно иранской логике, носит комплексный характер. Военно-силовой компонент (точечные операции, давление на сети и командиров) сочетается с инвестициями в развитие Систан- Белуджистана: инфраструктура, занятость, социальные проекты. Параллельно делается ставка на региональную дипломатию и координацию с Исламабадом, который сам сталкивается с насилием в Белуджистане. Отдельно упоминается и фактор Китая, чьи интересы в пакистанском Белуджистане в рамках КПЭК объективно требуют стабильности.

С иранской точки зрения, появление JMM является не признаком силы, а симптомом давления. Отказ от открытого сепаратизма означает признание отсутствия массовой поддержки. Борьба за суверенитет, подчеркивают в Тегеране, сегодня разворачивается не только в горах у пакистанской границы, но и в сфере нарратива, легитимности и образов.

@openworld_astana

Crisis Group опубликовал материал о женском предпринимательстве в Афганистане

A Precarious Lifeline? Women-led Business in Afghanistan

Отчет примечателен тем, что отмечает: несмотря на жесткие ограничения в отношении женщин, в экономической сфере сохраняются возможности для женщин, которые редко замечают внешние и международные наблюдатели. Некоторые афганки не только продолжают работать, но и переходят в частный сектор, пробуют строить собственные микро-бизнесы. Например, женщины открывают небольшие мастерские по пошиву одежды или запускают онлайн-услуги для местного сообщества, что позволяет им реализовывать себя и поддерживать свои семьи даже в условиях жестких ограничений.
Это не отменяет репрессий и запретов, но показывает, что картина не сводится к тотальному «женщины полностью исключены из мира труда».

Что фиксируется авторами:
— Частный сектор стал «убежищем»: он в целом менее зарегулирован, чем госслужба/НПО, и допускает форматы «женщины для женщин» (сегрегированные услуги, домашнее производство, онлайн-продажи).

— Рост занятости/вовлеченности женщин в заработок частично продиктован бедностью и кризисом: многие семьи просто вынуждены расширять «трудовое плечо». При этом данные Всемирного банка показывают резкий рост участия женщин в экономической активности после 2021 года (при высокой безработице среди женщин).

— Предпринимательство держится на «серых» практиках: много работы из дома, без лицензий, с упором на соцсети/мессенджеры и доставку с тем, чтобы минимизировать публичность и контакты.

Ключевым барьером называется мобильность и махрам: сопровождение мужчиной при поездках и взаимодействии с ведомствами/поставщиками часто превращает рутину в бюрократический квест. Также ограничивает клиентов и масштабируемость сегрегация (офисы, рынки, «женские пространства»). Кроме того, отрицательную роль играют слабые банки, санкционные ограничения, доминирование наличных/хавалы, а также риск внезапных запретов.

Какой можно сделать вывод? Это подсказка для внешних игроков: большая кампания за права человека сталкивается с непреодолимыми препятствиями и сопротивлением со стороны талибов, то экономическая повестка является одним из немногих практичных каналов помощи, не провоцирующих немедленного отката или ответных репрессивных мер со стороны властей.

Фото: Marius Arnesen, CC BY-SA 2.0, wikimedia

@openworld_astana