Афгано-пакистанская головоломка 2025

Когда в мире поднимается тема международного терроризма, значит быть войне

Нарастает информационное давление на Исламский Эмират Афганистан: талибы не выполняют свои обещания покончить с терроризмом.

В пакистанских провинциях Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан, расположенных вдоль границы с Афганистаном, в 2024–2025 гг. наблюдается значительный рост террористических атак. 3 января этого года Премьер-министр Пакистана Шахбаз Шариф заявил, что последние инциденты требуют решительных действий для искоренения «Талибана» раз и навсегда, подчеркнув угрозу, которую эта организация несет для национальной безопасности Пакистана. Талибан в свою очередь принял вызов и готов наносить ответные удары.

В 66-м ежеквартальном отчете Специального генерального инспектора США по восстановлению Афганистана (SIGAR) от 30 января 2025 года говорится о нестабильности в Афганистане, вызванной террористической активностью. В отчете подчеркивается продолжающаяся терпимость «Талибана» к таким террористическим группам как «Аль-Каида» и «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП) и предоставление им убежища. Это указывает на двойные стандарты Исламского Эмирата Афганистан в отношении международного терроризма. По мнению SIGAR, этот избирательный подход к борьбе с терроризмом выявляет вопиющую непоследовательность в политике Талибана и поднимает вопросы об их истинных намерениях и Афганистан не заслуживает миллиардную помощь от мирового сообщества.

В глобальном Индексе стран с террористической активностью за 2024 год (индекс GTI), подготовленным Институтом экономики и мира (IEP), Пакистан (индекс 7,916), входит в число стран с наибольшей террористической активностью и террористической угрозой, где первые позиции заняли Буркина-Фасо (8,571), Израиль (8,143), Мали (7,998), Сирия (7,89), Афганистан (7,825).

Однако с этого года Пакистан и Афганистан вполне могут переместиться на первые позиции этого списка, так считают многие исследователи афгано-пакистанского кризиса, принимая во внимание растущую активность «Техрик-е-Талибан».

Даже если ТТП и не имеет прямого отношения к афганскому «Талибану», но определенно тесно взаимодействует с ним, демонстрирует высокую степень инфильтрации на территориях так называемой «зоны племен», в настоящее время включенной в провинцию Хайбер Пахтунхва, где она базируется. Это будет осложнять любое взаимодействие со множественными центрами и ячейками этой группировки в переговорах. ТТП не координируема из вне и в этом ее отличие и опасность. Для Исламабада хроническая террористическая активность «местных талибов» является постоянной угрозой безопасности, а также серьезным политическим риском для позиционирования в регионе.

ТТП как самостоятельная экстремистская сила появилась в 2007 году, в периоде, когда правительство Пакистана активно работало на стороне США во время интервенции ISAF в Афганистан в союзе с Северным Альянсом — главными врагами талибов. В тот период «зона племен» подвергалась усиленному давлению со стороны местных администраций и военных. Они и являются сегодня главной целью нападений ТТП, включая мирных жителей, судя по информации пакистанских властей в СМИ. Следует отметить, что и пакистанская сторона и «Талибан» не дают реальных цифр и данных по пострадавшим объектам, особенно по числу потерь среди мирных жителей в текущем конфликте.

На настоящий момент, по некоторым оценкам, численность боевиков этой группировки составляет 6 тыс., а общая численность – около 30 тыс. Однако эта цифра может легко вырасти в разы в случае полномасштабной войны.

Исламабад обвиняет Кабул в том, что ТТП свободно перемещается вдоль границы по территориям обеих стран, что заставляет Пакистан проводить вооруженные контртеррористические операции с заходом в Афганистан, а также, что Кабул вооружает боевиков ТТП американским оружием. Утверждает, что продолжающееся существование террористических анклавов в Афганистане представляет собой серьезную проблему безопасности не только для Пакистана, но и для всего региона Южной Азии. Официальный Кабул этот факт отрицает и рассматривает боевые контртеррористические операции Пакистана на спорных территориях Афганистана как агрессию, осуществляет ответные удары и вводит в «зону боевых действий» военную технику и 15 тыс. своего контингента.

Базирующийся в Исламабаде Независимый центр исследований и изучения проблем безопасности информировал, что 2024 год стал самым смертоносным для пакистанских сил безопасности за последнее десятилетие.

Если Исламабад все же развернет масштабные контртеррористические военные действия в «зоне племен» и на востоке Афганистана, есть вероятность, что огонь перекинется и на Белуджистан, где сейчас во всю тлеет этнополитический конфликт белуджей за самоопределение. Там против Пакистана выступают такие сепаратистские террористические организации как «Фронт освобождения Белуджистана» и «Освободительная армия Белуджистана». В приграничных территориях трех государств Пакистана, Афганистана и Ирана в общей сложности проживает 18 млн белуджей.

В истории Исламского Эмирата Афганистан — это первый серьезный военный конфликт, и он был вполне предсказуемым, прежде всего, по политическим причинам — талибы, самоопределившись, продолжили, как и прежнее правительство Ашрафа Гани дистанцироваться от Пакистана в сторону Индии, что в перспективе должно было серьезно осложнить отношения Исламабада и Кабула, и что провоцируется сегодня возросшей активностью ТТП в «зоне племен». Исламабад теряет свое политическое влияние на Кабул, на которое рассчитывал. Дистанцирование ИЭА, также бьет в целом по позиционированию Пакистана в регионе Южной Азии.

Ранее, в 2008 году президент Обама ввел отдельный формат «АфПак» как объединение Пакистана и Афганистана в единый театр военных действий с учетом «зоны племен», как антитеррористического проекта, включая войну с «Талибаном». Была даже создана должность посланника по Афганистану и Пакистану. Однако эта идея была остановлена в 2010 году из-за жесткого протеста Пакистана, что США не смогут понять всю экзистенциальную глубину «пуштунского терроризма», потому как «атаке» бессрочно подвергалась бы территория Пакистана.

Но история с АфПак на этом не закончилась. В 2017 году команда Трампа сделала попытку вернуть АфПак, но уже с участием Индии. Трамп обвинял Исламабад в том, что несмотря на «прекрасные» двусторонние отношения, Пакистан является убежищем для террористических организаций, с которыми США воюет и необходимо применить в отношении его более жесткие меры, вновь включить Пакистан и Афганистан в один кейс войны с терроризмом, но уже с привлечением Индии. Вероятно, учитывая, что Пакистан имеет три постоянно действующих очага террористической активности – один в «зоне племен» (ТТП), другой в Джамму и Кашмире на границах Индии и Китая, также в эту цепочку попадает Белуджистан со своими национал-сепаратистами. Все три очага связаны с историческими территориальными и приграничными военными конфликтами стран, заложенными еще в 19 веке при создании Британской Индии.

Для США пригласить Индию, которая заинтересована в сдерживании Пакистана как противника, обвиняя его в пособничестве радикальным исламистским боевикам в Кашмире, а также как соперника в региональном влиянии в Южной Азии, было бы рациональным политическим ходом, но лозунг Трампа «мы больше не будем заниматься государственным строительством в Афганистане, а будем продолжать бороться с международным терроризмом» не сработал. Это скорее было сказано против прежнего более дипломатичного плана Обамы, в котором также источником терроризма признавался Пакистан, и он был отменен. И вероятнее всего, возвращение Трампа к «АфПак» было связано с обвинениями политики США при Обаме в пакистано-афганском вопросе.

После ухода западной коалиции в 2021 году Исламабад приветствовал приход талибов к власти, что логично укладывалось в перспективу официального двустороннего сотрудничества по контролю террористической активности ТТП в «зоне племен.» Но реальность показала, что этот вопрос легко не решится, что есть глубоко «зарытые» причины в идеологической базе афганских талибов.

Сегодня, для ИЭА, который находится в самом начале своего государственного строительства, ТТП есть и будет «ахиллесовой пятой» пока жив лидер Хайбатулла Ахундзада и пока активен Сираджуддин Хаккани как глава МВД Исламского Эмирата, которые не признают ТТП террористической организацией, обозначая их как пуштунских сепаратистов в Пакистане. Одной из веских причин роста активности ТТП в 2024-2025гг все же явилось создание Исламского Эмирата как результата победы талибов, что укрепляет идеологическую базу ТТП как организации для достижения ее главных целей в Пакистане. Этот факт также придает уверенность другим террористическим группам тем, что движение «Талибан» уже на втором своем историческом заходе достигла успеха.

Растущая активность ТТП в Пакистане, а именно в 2024-2025гг, показывает, как развивается идеология радикальных исламистов, их ценности в рамках террористической активности. И здесь необходимость введения инклюзивных норм в государственную политику Исламского Эмирата — как равенство этнических групп, гендерное равенство в образовании и работе, защита прав девочек, то, что требует мировое сообщество, может оказаться превентивной практикой нераспространения терроризма.

Также напрашивается тезис об определенной биполярности, с точки зрения западников, в действиях правительства Исламского Эмирата, которая выражается в разной коннотации заявлений официального Кабула и сложившихся исконных национальных пуштунских паттернов «Талибана» — «пуштунвали», то, что не артикулируется на официальном международном языке и выражается в неоднозначном отношении Талибана к действиям ТПП в пуштунской «зоне племен» (синтез национальных паттернов пуштунвали и суннитского ханафитского мазхаба создали особую специфику идеологии Талибана).

Начнется ли «великая пуштунская война»?

Что может стать базой для дипломатических переговоров по урегулированию конфликта?

В данной ситуации главным действующим лицом является Пакистан. Здесь, скорее всего, надо учитывать печальный 20-летний опыт США в Пакистане и Афганистане в попытках силового решения проблемы международного терроризма на примере «Аль-Каиды» и «Талибана», и где в итоге появился ТТП, и чем это закончилось — Пакистан не получил никаких результатов от стратегического альянса с США в этом вопросе.

«Великая пуштунская война» между Пакистаном и Афганистаном была заложена еще во времена англо-афганских войн, когда в 1893 году появилась «Линия Дюранда» (2640 км), которая должна была проложить границу между Афганистаном и Британской Индией. Однако, она до сих является непризнанной, юридически не закрепленной и является источником военных конфликтов, которые происходили в 1949-1950, 1960-1961,1973-1992, 2007 годах и снова возобновились в 2024-2025гг.

Исторически и объективно террористические организации появляются и базируются в устойчивых зонах территориальных, приграничных, религиозных и этнических конфликтов, имеющих геополитические причины, поэтому инструменты дипломатического урегулирования данного конфликта с недопущением дальнейшей эскалации, могут иметь лишь краткосрочный характер, особенно в текущей мировой ситуации.

По появившейся информации, Китай и США уже рассматривают переговорный процесс по текущему пакистанско-афганскому конфликту, и это можно назвать главной интригой года в судьбе Пакистана и Афганистана – «пакистанско-афганской головоломкой 2025», которая развернется в течении этого года. Будем ждать.

Угрозы

Могут ли талибы Афганистана вступить в локальную войну с Пакистаном?

Остановить деятельность ТТП и его ячеек на территории Пакистана Кабул не сможет. В случае полномасштабной эскалации, если война перекинется на территорию Афганистана, «Талибан» не может рассчитывать на какую-либо внешнюю военную помощь, так как не имеет официального международного признания как актора. Его военные возможности несопоставимы с силами пакистанской армии, нет узаконенного противостояния террористической активности внутри страны, нет финансовых средств на войну, и страна находится на грани гуманитарной катастрофы.

Для талибов возможно останется только один выход – возвращение к прежнему привычному формату. Это чревато резким ростом сопротивления «Фронта национальной свободы Афганистана», который уже совершил несколько сотен боевых вылазок за время пребывания талибов у власти — это с одной стороны. А с другой – возможен общий подъем свободно находящихся в Афганистане террористических организаций, таких как ИДУ, ИДВТ, ИГ-Хорасан, возможно и вхождение в конфликт членов «Аль-Каиды» и «Лашкар-е-Тайбе» из Кашмира на стороне ТПП. Таким образом, лояльность «Талибана» к «братьям по разуму» может поставить на кон удержание власти и поставить под угрозу уже наработанный потенциал отношений с соседями и мировым сообществом.

В этом контексте следует учитывать, что Афганистан попадает в еще одно кризисное состояние с приходом новой администрации США, где президент Дональд Трамп осуществляет депортацию афганских беженцев, объявил остановку финансовой помощи, а также потребовал вернуть американское оружие, оставленное Пентагоном при выводе войск из Афганистана при президенте Байдене (по международным оценкам стоимость оставленного оружия колеблется в пределах 7-9 млрд. долларов). В свою очередь о готовящейся новой волне депортации афганских беженцев сообщили Иран и Пакистан.

Развитие равно безопасности

Талибы поставили в приоритет экономическое развитие и мир откликнулся. Афганистан сейчас находится в фокусе внимания ряда ведущих стран мира, включая Китай, Индию, Японию, Турцию и ЕС, а также арабских стран и стран ЦА в формате их развивающегося интеграционного процесса, где место Афганистана начинает приобретать контуры торгового, инвестиционного и транспортно-логистического партнерства.

Для ЦА безопасность и стабильность в Афганистане является важнейшим приоритетом в контексте как региональной безопасности, так и в вопросах сотрудничества.

Также крайне важным является геополитический вопрос – остается ли Афганистан частью региона большой Центральной Азии или же останется в регионе Южной Азии, где он исторически и находился. Более 30 лет отнесение Афганистана к Центральной Азии играло далеко не в пользу развития ее стран, усугубляя региональные политические риски, что отражалось на инвестиционном климате, позиционировании стран ЦА в мировых рейтингах по безопасности, а также консолидировало собственные политически риски с рисками Афганистана.