Талибы: путь к национальной идентичности или старые песни о главном

Поступающие из Афганистана новости свидетельствуют о наличии признаков этнического размежевания внутри движения «Талибан» – талибских функционеров из числа нацменьшинств не устраивает их формальное присутствие в системе государственной власти, которую, по их же мнению, узурпировали представители отдельных пуштунских кланов.

Объективным в данной ситуации является то, что «Талибан 2.0» смог захватить власть и быстро распространить ее по всей стране (прежде всего на «проблемном» для талибов севере) во многом благодаря привлечению на свою сторону функционеров и полевых командиров из числа таджиков, узбеков, хазарейцев и других народов Афганистана.

Талибами определенно были сделаны выводы из своего прежнего правления, когда их военно-политическое движение было моноэтническим на фоне полиэтнического населения страны. Тогда они столкнулись с жестким организованным сопротивлением со стороны Северного Альянса, представленного в основном таджиками и узбеками, и так и не смогли взять под контроль север Афганистана.

Примерно с середины 2010 годов движение «Талибан» все реже стало рассматриваться как чисто пуштунское. Среди коренного населения севера стали появляться свои талибы и их лидеры, стоящие на антиреспубликанских позициях и разделяющие с пуштунами исламские ценности.

После второго пришествия, как казалось талибам, наступила идиллия – гражданская война остановлена, вся территория под контролем, начат и развивается диалог с миром. Однако все это только на время сделало менее чувствительным национальный вопрос – «гордиев узел» афганской государственности. Разрубить этот узел у талибов не получается. Семена межнациональной розни дают о себе знать.

Со времен государства Ахмад-шаха Дуррани (XVIII век) центральная власть в Афганистане занималась поддержанием своего правления с ориентиром на разнообразный этнический, культурный и религиозный состав, но обязательно с акцентом на пуштунский этноцентризм. При этом сепаратизм никогда не был свойственен народам севера Афганистана. В этой связи ожидать прорывных решений от талибов (пуштун) не стоит.

В нынешнем талибском режиме действительно доминируют представители родственных пуштунских племен «нурзай» и «эсхакзай», а также «сети Хаккани», выступающей обособленной силы. Представителей национальных меньшинств не так много. Инклюзивность по-талибски не означает политическую инклюзивность.

В последнее время все чаще проходит информация об увеличении недовольства среди именно непуштунских талибских функционеров, считающих, что при нынешнем режиме они незаслуженно забыты.

В качестве примера можно привести ситуацию вокруг полевого командира Салахуддина Аюби. Этот так называемый «узбекский талиб» до 2021 года руководил операциями «Талибана» в северо-западной зоне. В новом правительстве ему была предложена незначимая должность в гражданском секторе, однако он отказался и предпочел вернуться в Фарьяб. Впоследствии Аюби был назначен главой полиции провинции Забуль, преимущественно заселенной пуштунами.  В сентябре этого года Аюби подал в отставку со своего поста в Забуле. При этом заявление об увольнении было адресовано эмиру Ахунзаде, а не министру внутренних дел Сираджуддину Хаккани. Напряженность усилилась после последовавшего увольнения доверенных лиц Аюби: Абдулы Сабура Сабири, занимавшего руководящий пост в минобороны, и Абдулы Каюма Садаката с руководящего поста в полиции провинции Фарьяб.

Из числа «таджикских талибов» отмечается известный полевой командир из Бадахшана, действующий начальник генерального штаба армии Фасихуддин Фетрат, в свое время являвшийся теневым талибским губернатором провинции Бадахшан. Его полномочия в вооруженных силах существенно ограничены, реальная власть в генеральном штабе сосредоточена у близких соратниках эмира ИЭА.

С целью снизить влияние Фетрата в его родном Бадахшане с поста губернатора этой провинции был смещен его близкий союзник – Амануддин Мансур. Новый губернатор Бадахшана – Мохаммад Аюб Халид, пуштун из Гильменда, после назначения способствовал передислокации из Кандагара в Бадахшан армейского батальона, который взял под контроль местные горнодобывающие предприятия и таможенные посты.

Как утверждают инсайдеры в Афганистане, подобных примеров множество. Однако о прямой угрозе талибскому режиму говорить пока нельзя.

К чему может привести эта тенденция при ее сохранении? Наиболее негативный сценарий связан с возможной маргинализацией неудовлетворенных функционеров. Сохраняя идеи шариатского государства, они могут способствовать усилению влияния на севере Афганистана позиций «Исламского государства», либо усилить позиции антиталибской коалиции на севере страны.

Что будут делать талибы? Ровным счетом ничего. На наш взгляд, как и прежде они будут сочетать мягкую и жесткую силу, кнут и пряник, использовать весь доступный инструментарий для укрепления политической власти пуштун, в общем nation-building по-талибски … При этом главным инструментом будут продолжать оставаться нормы Ислама.

Если талибам и далее будет удаваться повышать уровень своей легитимности среди афганского населения, удовлетворять первостепенные нужды и чаяния народа, завоевывать его лояльность, то вопрос этнической инклюзивности на провинциальном уровне будет не столь актуальным.