Решение Москвы и тишина сопротивления

Мнение со страниц издания Hasht-e Subh Daily (8am.media)

Неожиданное признание Россией талибского режима стало ударом для большинства его оппонентов. Даже в кругах т.н. афганских демократических движений звучат признания: Москва не стала бы делать этот шаг, если бы у «Талибана» был бы реальный, сплоченный и влиятельный противник.

Между тем, именно Москва ранее дважды оказывала теплый прием представителям сопротивления. Сначала – визит Ахмада Масуда по приглашению главы партии «Справедливая Россия» Сергея Миронова, затем участие в более широкой встрече с афганскими фигурами, включая Мохакека. Эти события формировали ощущение, что Россия выступает за инклюзивное правительство и не спешит с признанием талибов.

Но все изменилось. Причин две:

— Дезорганизация противников «Талибана». Москва, по всей видимости, утратила интерес после того, как стало очевидно: ни «Фронт сопротивления», ни другие группы не способны ни к объединению, ни к выработке стратегии. Вместо этого – распри, медийные атаки друг на друга и рост числа разрозненных движений без эффекта на реальность.

— Фактор «Венского процесса». Россия не готова уступить инициативу ЕС и Австрии, где проходят встречи талибских оппонентов. Несмотря на ограниченность их повестки, Москва не желает быть оттесненной, особенно если ядро этого процесса формирует «Фронт сопротивления».

Интересно, что один из самых открытых сторонников России среди афганских политиков – Амрулла Салех – оказался, по сути, обманут в своих ожиданиях. Он публично хвалил Путина, критиковал США за «предательство» и называл соглашение в Дохе причиной падения Республики. В одном из интервью он даже заявлял, что выучил русский язык в изгнании.
Но сегодняшняя реальность опровергла его расчеты. Признание Исламского Эмирата Кремлем – прямой вызов его версии событий. Это подтверждает: видение Салеха относительно сложной игры глобальных и региональных акторов в Афганистане – неполное и во многом эмоциональное.

Москва показала: она не собирается бороться с Западом в Афганистане в одиночку. Ее интерес – не идеология, а прагматичная адаптация к новой реальности, извлечение выгод из контактов с «Талибаном» и использование созданной Западом инфраструктуры.

@openworld_astana