«Ребрендинг» белуджских сепаратистов – мнение из Ирана

В Иране появление так называемого «Фронта народных бойцов» («Popular Fighters Front», Jаbhe-ye Mobārezān-e Mardomi, JMM) было воспринято без иллюзий и не стало новостью.

В Тегеране (согласно мнению из Tehran Times) считают, что речь идет не об идеологической трансформации, а о тактическом маневре со стороны «Джейш аль-Адл», салафитской группировки, действующей в провинции Систан-Белуджистан. Смена риторики от белуджского сепаратизма к языку «общенациональной оппозиции» рассматривается как попытка выживания после долгих лет отсутствия социальной базы и политической поддержки.

Иранский аналитический нарратив подчеркивает: отказ от открытого сепаратизма не означает отказа от насилия. Напротив, он призван повысить «упаковку» проекта для внешних спонсоров, которым важно дистанцироваться от узкоэтнических и радикально-суннитских движений, сохранив при этом инструмент давления на Иран. В Тегеране это трактуют как элемент более широкой стратегии «конструирования конфликта», где идентичность используются как геополитический рычаг.

Исторический контекст здесь принципиален. Белуджи являются иранским по происхождению народом, глубоко встроенным в историческое и культурное пространство страны. Однако, как отмечают иранские исследования, начиная с холодной войны и особенно после ввода советских войск в Афганистан в 1979 году, регион стал объектом внешнего идеологического проникновения. Салафитские сети, медресе и сектантская риторика формировались не как органичный местный процесс, а как часть региональных стратегий сдерживания Ирана. Этот паттерн вновь усилился после 2001 года.
Сама «Джейш аль-Адл» возникла в 2012 году как наследница группировки «Джундулла», ликвидированной после ареста и казни ее лидера Абдулмалика Риги в 2010 году. Несмотря на разгром предшественников, идеологическая и кадровая преемственность сохранилась. С тех пор группа действует в режиме «низкоинтенсивного, но символически значимого» насилия.

Отдельный акцент иранская сторона делает на политэкономии мятежа. Финансирование группировки, по оценкам Тегерана, опирается не только на локальную криминальную экономику (контрабанду топлива и наркотиков через границу с Пакистан), но и на внешние каналы, включая неформальные трансграничные потоки и криптовалюты. Дополнительным фактором стала доступность оружия после вывода войск США из Афганистана в 2021 году.

В иранском дискурсе подчеркивается и внешнеполитическое измерение. Поддержка белуджских вооруженных групп как инструмента давления имеет давнюю историю. В этом контексте «ребрендинг» «Джейш аль-Адл» интерпретируется как попытка встроиться в более широкий антииранский контур.

Ответ Тегерана, согласно иранской логике, носит комплексный характер. Военно-силовой компонент (точечные операции, давление на сети и командиров) сочетается с инвестициями в развитие Систан- Белуджистана: инфраструктура, занятость, социальные проекты. Параллельно делается ставка на региональную дипломатию и координацию с Исламабадом, который сам сталкивается с насилием в Белуджистане. Отдельно упоминается и фактор Китая, чьи интересы в пакистанском Белуджистане в рамках КПЭК объективно требуют стабильности.

С иранской точки зрения, появление JMM является не признаком силы, а симптомом давления. Отказ от открытого сепаратизма означает признание отсутствия массовой поддержки. Борьба за суверенитет, подчеркивают в Тегеране, сегодня разворачивается не только в горах у пакистанской границы, но и в сфере нарратива, легитимности и образов.

@openworld_astana