Афганистан между Ираном и Пакистаном: вода как политический ресурс

По мотивам материала The National Interest

Афганистан называют «страной без моря», но в водной географии региона он занимает иную позицию: это верховье двух крупных региональных бассейнов – рек, уходящих из Гиндукуша в Пакистан, и реки Гильменд, текущей в Иран. Именно эта особенность сегодня становится важнейшим инструментом политического влияния Кабула на соседей. Эмират, не имея международного признания и устойчивой экономики, решил опереться на контроль над истоками.

-Кунар: вода как продолжение спора о линии Дюранда. В 2025 году талибы объявили о планах строительства новых плотин на реке Кунар (в Пакистане – Читрал). Финансирование предполагается национальное. Технические перспективы проекта туманны, но в данном случае важнее сигнал: даже небольшое водохранилище выше по течению может влиять на ирригацию и гидроэнергетику в Хайбер-Пахтунхва.

Пакистан и Афганистан не имеют никакого водного соглашения, нет совместной комиссии и какого-либо обмена данными. Стороны также не ратифицировали Конвенцию о праве несудоходных видов использования международных водотоков (1997 г.) Вакуум норм дает Кабулу свободу действий и оставляет Исламабад лишь на дипломатических позициях.

-Гильменд: западный вектор куда более сложный. Это крупнейшая река Афганистана должна подпитывать иранские водоемы согласно договору 1973 года – 22 м³/сек в «нормальный год». Однако механизмов контроля нет, мониторинг десятилетиями не работал.
Тегеран обвиняет Кабул в удержании воды за счет плотин Каджаки и Камал-Хан. Афганская сторона отвечает, что Иран получает свою долю, а кризис в Систане является следствием неверного управления, засухи и перерасхода ресурсов самими иранскими аграриями. Доказать что-либо невозможно ни одной стороне: данных просто нет.

Все это происходит на фоне климатического удара: осадки в ряде бассейнов сократились на 40%, температура выросла почти на 1,8°С, ледники отступают. В результате иранский Хамун (крупная группа озер) высох, а пыльные бури стали хронической проблемой и для Ирана, и для Афганистана.

Сегодняшняя стратегия «Талибана» отличается от прежних афганских подходов: контроль над истоками служит не развитию, а геополитическому давлению.

При этом Афганистан сам страдает от засухи, испарения и отсутствия гидрологической инфраструктуры. Разрушенные еще в 1980–1990-е годы станции наблюдения так и не были восстановлены, что делает любые планы и любые переговоры догадками.

Пакистан и Иран пытаются адаптироваться самостоятельно, а не координировать действия. Тегеран усиливает внутренние переброски воды и выкачивание грунтовых ресурсов. Исламабад ускоряет строительство плотин в Читрале, чтобы уменьшить зависимость от афганского стока.

Но это лишь смягчающие меры, не решающие проблему. В обоих бассейнах сохраняется «управляемая нестабильность»: Афганистан обладает рычагом давления; соседи не могут добиться прозрачности; экосистемы деградируют; политическое недоверие усиливается.

Фото: река Гильменд, Karla Marshall, Public domain, via Wikimedia Commons
@openworld_astana